Отправлено: 02.02.06 19:30. Заголовок: Пресса (продолжение)

Обсуди статьи об Анне здесь!

 Отправлено: 24.07.08 06:12. Заголовок: :sm76: :sm178: ..

 Отправлено: 24.07.08 09:33. Заголовок: ааааа.!!!!!!!!!! оп..

ааааа.!!!!!!!!!! опять да здравствует новый сезон ожидания!

 Отправлено: 24.07.08 10:38. Заголовок: :sm206: ..

 Отправлено: 24.07.08 15:39. Заголовок: может и было уже, то..

может и было уже, тогда простите

Две Анны
Евгения Тропп

Анна Ковальчук в прежних своих сценических работах, включая наиболее значительную — Лилит («Кровать для троих» по М. Павичу), была эффектна, пластична, ярка… Но ей словно не хватало непосредственности, живости, непреднамеренности. Казалось, режиссеры, работавшие с Ковальчук, чересчур «бережно» относились к ее красоте — они как будто боялись разбить хрупкую вазу, опасались потревожить эти «прекрасные черты». Ей предлагалось главным образом демонстрировать собственную внешность — стройную фигуру, длинные ноги, большие темные глаза, крупный яркий рот, блестящие черные волосы… Недаром подиум — место действия спектакля «Кровать для троих»! Ковальчук аккуратно, но выразительно носила по сцене свою «роковую» красоту, достаточно уверенно чувствуя себя в роли своенравной, независимой, гордой Лилит.

На экране актрисе удавалось быть более разнообразной, что объяснимо: бесконечный сериал «Тайны следствия» сталкивает героиню Ковальчук с множеством конкретных житейских ситуаций, заставляя быть каждый день узнаваемой, но чуть-чуть другой, новой. Красота Маши Швецовой — явно не главное для авторов сериала, поэтому героине «разрешается» в кадре бывать и усталой, и грустной, и растрепанной (редко — но случается!), и беременной (и, как всем известно, даже по-настоящему рожать!). Но все-таки форма следователя и играемый возраст (героиня старше актрисы лет на восемь) заставляли Ковальчук использовать ограниченный набор красок, держаться строго, быть весьма сдержанной в проявлении эмоций. Мимика Ковальчук на экране обычно скупа, лицо кажется почти непроницаемым. Всегда безупречный макияж подчеркивает эту неизменность.

Оператор «Мастера и Маргариты» не смог или не захотел взломать эту привычную уже статику: крупные планы Маргариты-Ковальчук неизобретательны и малоинтересны. По ходу фильма героиня только и делает, что демонстрирует — идеальную прическу по моде 30-х годов, хорошо сидящие шляпку и платье, изящную фигуру (силуэт в дверном проеме на просвет), умение осторожно и картинно вышагивать походкой модели (вспомните сцену с желтыми цветами…). Здесь не место для подробного разбора игры Ковальчук в сериале по роману Булгакова, да и проблемы одной роли в этом фильме слишком связаны с общей постановочной вялостью, отсутствием внятной и острой режиссерской интерпретации. То, что Ковальчук могла и может сыграть Маргариту — страстную, влюбленную, обезумевшую, ставшую ведьмой, — стало понятно тогда же, когда сериал показали по каналу «Россия». Только понятно это стало не у телевизора, а в театре Ленсовета: в декабре актриса ввелась в спектакль Геннадия Тростянецкого «Каренин. Анна. Вронский». Может быть, не стоит говорить о том, что получился другой спектакль, но зато можно с уверенностью утверждать, что появилась другая Анна Ковальчук — зрелая драматическая актриса.

Любопытно, неожиданно (и парадоксально), что впервые столь свободной и раскованной она смогла стать в роли, которая изначально не задумывалась для ее индивидуальности! По-видимому, трудность задачи не испугала, а лишь прибавила куража. Ввод — это сложное освоение чужого рисунка, когда нужно обжиться в давно обкатанном спектакле. Посмотрев «Каренина…» дважды с разрывом в месяц, я заметила, что Ковальчук продолжает «присваивать» роль, освобождаясь от не очень органичных для нее приемов первой исполнительницы, насыщать своими оттенками. У новой Анны поначалу были даже слышны некоторые особенные узнаваемые интонации Елены Кривец — что совершенно закономерно, такого влияния было не избежать. Сейчас это уходит. Манера Анны-Кривец стремительно двигаться, гордо откинув голову, при этом как бы «неся» перед собой пышную грудь, была искусственна для Ковальчук — актрисы другой комплекции. Стремительная легкость движений у нее, разумеется, осталась, а вот нарочитости и декоративности постепенно становится меньше.

Наверное, режиссер, выстраивая в свое время образ Карениной для Кривец, долю декоративности внес сознательно. Облик сценической Анны должен был апеллировать к культурной памяти: прическа, черное платье с глубоким кружевным вырезом и, конечно, роскошные формы статной красавицы Е. Кривец напоминали о классической Анне — актрисе МХАТ Алле Тарасовой. Теперь, с приходом новой исполнительницы такие ассоциации вряд ли возникнут. Но это не так уж важно, как и то, что внешность Ковальчук не соответствует толстовскому описанию героини.

Получается, однако, еще один парадокс: быть может, Тростянецкого и «устроило» бы в роли Анны лишь «правильное позирование» актрисы, поскольку вся композиция его вольного театрального «сочинения в 2-х частях» строится вокруг вулканического Каренина — В. Матвеева, он здесь главный. (За пять лет жизни спектакля в нем сменились не только исполнители эпизодических ролей — Кити, Серпуховского, но и главных — Вронского, а теперь и Анны; один персонаж — адвокат — и вовсе исчез, но это принципиально ничего не изменило, поскольку именно работа Владимира Матвеева является смыслообразующей!) Но Ковальчук с явным удовольствием преодолевает декоративность, она бросается в роль с головой, бурно проживает ее, существуя с той степенью интенсивности, которая вполне может сравниться с матвеевским горением. Если раньше Каренин бушевал на сцене, как одинокий тайфун, теперь в вихрь вовлечены все трое — Каренин, Анна, Вронский.

Анна-Ковальчук начинает жить только после любовного объяснения с Вронским — О. Федоровым. До этого она просто ходит, смотрит, говорит какие-то формальные слова… Светская дама, которая про все знает, «как надо». В начале спектакля Анна убеждает Долли простить изменившего Стиву и восклицает: «Настолько ли есть любви в душе, чтобы простить!» Конечно, важна здесь тема прощения, ведущая в просветленный финал спектакля. Но уже потом, задним числом, понимаешь, что, ведя речь о прощении, Анна на самом деле с тайным для себя самой восторгом говорит о великой любви, которую еще не испытала. И роман с Вронским — человеком совсем иного склада, чем ее солидный серьезный муж, — кажется ей возможностью испытать такую немыслимую, безумную, всесокрушающую любовь. Анна, скользя по сцене из дверей в дверь, не ходит, а танцует, светится изнутри, улыбается счастливо и уже не хочет даже прислушаться к вполне резонным словам Каренина, который призывает ее к осторожности. У Анны-Ковальчук есть секунда выбора — она сидит за столиком спиной к мужу, сжав руками виски, молчит, думает… Но тут же вскрикивает: «Я решительно ничего не понимаю!» Тут она порывает с мужем и прежней жизнью.

В спектакле Тростянецкого герои предстают перед зрителями как бы на пересечении разных взглядов. Каждый из них рассказывает о себе, и, кроме этого, мы видим Анну глазами Долли, Кити, светского общества, Каренина; Вронского — глазами Каренина; Каренина — глазами Анны. И получаются очень разные люди!. Этот прием — источник комизма в спектакле, но, по сути, неумение человека понимать самого себя, а также ясно видеть и слышать другого — вызывает настоящую грусть. Противный немощный старикашка с отвратительными ушами, шамкающий, урчащий, громко прихлебывающий чай, глуховатый и похотливый — таким своего мужа увидит Анна Аркадьевна после знакомства с Вронским. И совершенно не готова она замечать его достоинств, явных для В. Матвеева и нас, зрителей, не чувствует его правоты, не понимает, как искренне он хочет ей помочь, как сильно он ее любит и ревнует, в конце концов! Не эгоистичный гладкий Вронский, а именно матвеевский Каренин — мощный и страдающий, кипящий недобрыми страстями, уязвленный и гневный — настоящая пара этой Анне — Анне Ковальчук.

Актрисе удаются драматические моменты роли. После падения Вронского с лошади (скачки — красивый и чувственный танец А. Ковальчук и О. Федо-рова) Каренин пытается увести обезумевшую Анну. Яростно вырвавшись из его рук, она, бешено сверкнув глазами, по-кошачьи ловко и быстро взлетает по лестнице, выкрикивает признание: «Я его любовница!» Ну как тут не вспомнить ведьму Маргариту!.

Отказавшись от предложенного Карениным «мира», не решившись и на бегство, Анна словно распадается, теряя форму и внутренний стержень. В общем-то, отношения Анны и Вронского из второго тома романа, который не вошел в спектакль, сыграны в одной сцене: беременная Анна, измученная своим «положением», стыдом, бессилием, встречает запоздавшего любовника ревнивыми упреками, тут же в ужасе просит прощенья и привлекает его голову к своей груди. Но через мгновение — снова ревность, капризы, ссора… Тяжелая, мрачная, безнадежная, темная сцена.

«Мне отмщение и Аз воздам!» — грозно возглашает неистовый, отчаявшийся Каренин, разрушая все вокруг — обеими руками стирая все меловые надписи на стенах, словно пытаясь уничтожить весь этот грешный мир. Как от этой пылающей ненависти прийти к прощению?. Но так сильно, пронзительно и высоко играет Анна Ковальчук финал — горе и горячку, слезную и страстную мольбу о предсмертном примирении, что веришь: невозможно было не простить, и, действительно, увидели все трое тот самый неземной «фантастический свет».

Февраль 2006 г.

 Отправлено: 24.07.08 15:40. Заголовок: ?Я ? пластилин? «Я —..

?Я ? пластилин?
«Я — пластилин»


Беседу с Анной Ковальчук ведет Людмила Филатова

Людмила Филатова. Анна Леонидовна, я читала множество ваших интервью, но ни в одном из них не нашла разговора о профессиональном становлении, учителях. Вы закончили курс Шведерского…

Анна Ковальчук. Да, и на эту тему можно много говорить! Прежде всего, Анатолий Самойлович- человек высокой культуры, интеллигент, прошедший блокаду, многое испытавший. Главное, что он воспитывал в нас, студентах, — это культура. Потому что даже уже в наше время (а это было десять лет назад) приходили люди… скажем так, неадекватные, которые не понимали, что театр — это источник духовного обогащения народа. Приходили… «из подворотни». Анатолий Самойлович воспитывал собственным примером, делал из нас более-менее культурных людей. О нас даже молва шла: вот, курс Шведерского, они у нас всегда вежливые, здороваются… У нас непозволительны были вещи, которые мы, ксожалению, видели вокруг и видим сейчас. Пусть это было порой на уровне поведения, но все равно — внас закладывалась внутренняя культура, а это очень важно для актера. Особенно когда приходит популярность и зритель все, что с тобой связано, воспринимает на ура. Именно в этот момент твоя личная «планка» может деформироваться, «рамки» — расшириться. Это очень страшно. Я своих «рамок» строго придерживаюсь, именно благодаря тому, что мне было привито в институте. Иногда режиссер не может объяснить тебе все до буквы, требуется собственное чувство меры, чутье. После премьеры артист может начать расслабляться, нести, как ему кажется, юмор в массы… и прочее. Стыдно смотреть. Для меня человеческие уроки Шведерского не прошли даром — сейчас понимаю, что собственный пример поведения очень важен в общении с дочерью, в ее воспитании.

Л. Ф. Но были и другие педагоги

А. К. Безусловно. Нельзя не сказать о Геннадии Сауловиче Мае, который поставил со мной первый спектакль, об Александре Викторовиче Синотове, который был фактически основным педагогом, — многим, что я сейчас умею, я обязана ему. И, конечно, Елена Игоревна Черная! Я была на третьем курсе, когда она привела меня в Александринский театр, на главную роль в «Бедность не порок» Островского. Она учила меня практике театра. Очень интересный, разносторонний человек, актриса, прекрасный режиссер, педагог по речи… многому научила меня.

Л. Ф. А вы можете припомнить момент, когда впервые ощутили себя профессионалом в актерском деле? Я не популярность имею в виду, ясно, что популярность и серьезный профессиональный успех- разные вещи. На мой взгляд, в вашем случае как раз можно говорить именно об успехе.

А. К. Момент. Его не было, да и не будет, наверное, никогда. Каждый раз, сталкиваясь с кинопроцессом или процессом театральным, я чувствую себя слепым котенком. Многие, думаю, с этим согласятся. Вот совсем недавно я ехала на съемки и думала: «Ну как же, такая сложная сцена (хотя ни одной реплики не было!), как же это играть?!» Приезжаю, вроде что-то пытаюсь репетировать, мучаюсь… итут говорят: «Камера! Начали!» И вдруг откуда-то, из каких-то сундучков моего опыта прорывается то, что нужно. Всегда сначала кажется, что вообще ничего не знаешь, не представляешь… а начинаешь делать- и сознаешь: «Могу!»

Л. Ф. Оставим пока кино. Вы очень много работаете в театре — разный материал, от Шекспира до Павича, диапазон ролей широк, здесь наитием, думаю, не обойтись. У вас есть своя методика работы над образом? Может быть, вы, по Станиславскому, идете «от себя» или, по Михаилу Чехову, «от предощущения целого»

А. К. По-разному. Каждая роль уникальна. Может быть так, что сначала переживания героини совершенно чужды, а потом Бог дает мне подобные испытания. Или не мне, а близким людям. А вообще работа над ролью начинается с литературы. Изучаю не только текст пьесы, но и биографию драматурга, потом постепенно еще углубляешься, углубляешься… режиссер, конечно, что-то подсказывает. Но первое, что мне нужно, — обложить себя книгами. Ну а потом, уже в процессе репетиций, мне очень помогает маска. Еще… я хожу на спектакли. Толчок может дать даже роль, абсолютно противоположная моей. Я замечаю какую-то петельку-крючочек, зернышко… «пересаживаю» в себя, и оно быстро-быстро прорастает, образ начинает складываться — ф-ф-ф, уже легко… Еще очень часто режиссеры делают так: репетируют, репетируют, а финал оставляют на потом. Самое главное, ради чего все делалось, — оно должно само получиться. Или вот еще, верно говорят иногда режиссеры: «Я не знаю, что вам подсказывать, вы настолько уже должны быть ?в зерне», что сами поймете, что в этой ситуации герой должен делать". Замечательно, когда режиссер позволяет вывести финал самостоятельно в то русло, которое диктует тебе твой образ. Будет другая актриса — и все будет по-другому.

Л. Ф. Вы заняты, если не ошибаюсь, в 10 спектаклях текущего репертуара. Я согласна, что каждая роль уникальна и дает возможность попробовать что-то новое, интересное, но все-таки у любого живого человека есть свои…

А. К. Анна Каренина! Вы хотели спросить о любимой роли? Анна Каренина. Это, на мой взгляд, женщина глубоко переживающая, семейная, домашняя, земная… и такая безграничная любовь! Даже не хочется проводить какие-то параллели, сравнивать ее с другими моими персонажами. Она мне очень близка. Яупиваюсь этой ролью! И мечтала сыграть именно ее…

Л. Ф. Наверное, трудно было вводиться в готовый, сложившийся уже спектакль

А. К. Нет. Я — Близнец, очень легко принимаю новые условия игры, и для меня ввод не был проблемой. Может быть, даже мучительнее было бы, репетируй я с самого начала. Конечно, я благодарна предыдущей исполнительнице. Поначалу говорили, что мы похожи…

Л. Ф. Не сказала бы.

А. К. Да

Л. Ф. Более того, мне кажется, что весь спектакль сЕленой Кривец совершенно другой и про другое, нежели с Анной Ковальчук.

А. К. Конечно, другой! Оно и хорошо. Вообще, незаменимых нет, это я поняла. И когда у меня появляется второй состав — что-то меняется, жалко, конечно, но зато спектакль обретает новое дыхание. Это же зависит не только от режиссера…

Л. Ф. Вот о режиссуре хотелось бы подробнее. Каким должен быть режиссер, чтобы вас увлечь

А. К. Это должен быть интеллигентный человек. Чтобы не позволял на сцене ни секунды бытовухи, ни секунды пошлости! Даже самую современную пьесу можно и нужно делать именно так. Человеку в своем подъезде хватает хамства, зачем это нести на сцену? Для меня это неприемлемо.

Л. Ф. Значит, вы разделяете мнение, свойственное русской театральной традиции, что театр — это все-таки «кафедра», пусть не «храм», но все-таки нечто высокое, не просто развлечение

А. К. Безусловно. Человек должен прийти кнам- и хотя бы немного очиститься, напитаться чем-то светлым. И мы должны после спектакля стать… немножко другими. Я однажды вышла из театра ичувствую, что говорить не могу, зуб на зуб не попадает! Такая дрожь была! Видимо, организм очищался, имне захотелось быть лучше… Да, мы про режиссера не договорили. Так вот, режиссер в первую очередь должен нести ЭТУ мысль, ЭТОТ свет. Хотя… мне нравятся и такие спектакли, где люди работают через жилы, через нервы, пот и кровь… Прийти посмотреть на это мне интересно как профессионалу, тем более я должна видеть, что происходит рядом. Но лично мне в такой спектакль попасть не хотелось бы. Ну, и еще… я никогда не пытаюсь принимать режиссера в штыки. Наша профессия подразумевает стопроцентное доверие. Я — пластилин. И не ощущаю себя, как многие артисты пытаются, главной, отторгая изначально чужую точку зрения, не проникнувшись еще даже предложенной мыслью, не прислушавшись. Это неправильно, потому что режиссер приходит работать с материалом. И мы- этот материал. Он может нас «слепить», построить, и мы обязаны подчиниться, выполнить его задачу. Не хочешь — иди тогда сам в режиссеры.

Л. Ф. А если задача с вашей точки зрения плоха

А. К. Ну, если совсем плоха, то скажу: «Извините, пожалуйста, я не могу с этим согласиться, посмотрите, как я это вижу!» Режиссер соглашается, потому что есть определенная этика. И еще потому, что есть во мне нечто, против чего я пойти не смогу, а ядолжна быть органична. Даже когда играю в«Братце Кролике» зверька. И когда бываю в театре, то ищу того же — гармонии…

Л. Ф. Часто в театр ходите

А. К. Я с удовольствием ходила бы часто, но нет времени. Иногда просто голод какой-то начинается, и я хожу, хожу… жадно «наедаюсь» всем подряд. Голодные, мы можем что угодно съесть, а вот когда насытимся — уже начинаем разбираться. Единственная трагедия, конечно, в том, что очень мало сейчас нравится. В основном, наверное, студенческие спектакли, энергия из молодых ребят прет, икаждый, даже в маленькой ролюшке, старается: «Именя заметьте!» И это здорово. Я смотрю четвертые курсы и очень довольна. А так… к сожалению, мало ярких впечатлений. Может быть, не на то попадаю

Л. Ф. Можете определить, что именно вас раздражает сегодня в театре

А. К. Ску-ка! Скука… Ну не должно быть скучно в театре. Такого в принципе быть не может! Если есть — значит, неправильно что-то построено. Потому что спектакль — это музыка, и я знаю изнутри, как эта музыка делается. Если вдруг возникает какая-то пауза, то я сразу вижу, где именно «провисает», где нарушился ритм. Ведь зал дышит вместе со спектаклем, как же можно вдруг раз- илишить зрителя воздуха? Я-то понимаю, почему мне некомфортно, а простой зритель — нет, ему кажется, что спектакль плохой. Да он, может быть, ине плохой, но что-то сделано неправильно, сбой- и становится скучно. Это основное, что раздражает. Я уже говорила про пошлость, про халатное отношение артистов к работе… Такое бывает, и это видно. Они-то думают: «Ну, я пока на заднем плане, можно скем-то про пирожки». Это все неправильно, на сцене видно все! Я и себя за руку ловлю иногда. Например, в «Кровати для троих» я в третьем акте не выхожу и появляюсь только в финале, просто проходка по подиуму. И вот, бывает, выйду, апро себя начинаю думать: так, это не забыть, это сделать… апотом сама себя одергиваю. Все же на лице! Нельзя, надо до конца доиграть спектакль! Нельзя его бросить, потому что зритель это сразу почувствует и будет думать, что здесь все не всерьез. Если актер не работает, то почему я должен? Обман… ты обманываешь зрителя, когда не выкладываешься до конца. Коли уж выбрал такую профессию… хочешь не хочешь — зритель ждет! И сама я, когда сижу в зале, жду. А там, на сцене, кому-то просто лень. И вечер потерян.

Л. Ф. Ваши впечатления зависят от типа спектакля? Бытовой, игровой, авангардный…

А. К. Я принимаю все. И как зритель, и как актриса. Есть живой театр, есть мертвый, есть формальный, есть жизнеподобный, такой, другой… мне интересно все. Если это задевает, трогает, даже на уровне эстетического восприятия, визуального ряда — это нужно. У любого театра есть зрители, если он хорош.

Л. Ф. А что вы предпочтете — формально изысканный, отлично сделанный, но холодный спектакль- или незамысловатый, но искренний

А. К. Я вот как отвечу. Когда-то я очень удивлялась тому, что люди смотрят бразильские сериалы. Но потом поняла: смотрят, чтобы отключиться. Ты, конечно, не там — но и не здесь. Люди перестали читать, потому что раньше чтение было этим погружением в иной мир (для меня так и есть до сих пор). Почему сейчас столько детективов? Всем хочется погрузиться в такую… сказку для взрослых. Не надо думать, переживать, и вместе с тем получается некий выход в иную реальность. Вроде как отдохнул. Кому-то это нужно? Так пусть будет, я не против. Если кому-то помогает. Но я лично для себя всегда выбираю. Уже могу себе это позволить. Не только что смотреть, но и что играть. Хотя… не в государственном театре! Здесь ты не можешь пойти против системы. Тебя взяли в этот театр, ты любишь его — будь добра, служи.

Л. Ф. Вас это тяготит

А. К. Нет, потому что меня не используют в чем-то неинтересном. Я никогда не пользовалась этим правом, но я могу себе позволить подойти и попросить что-то для себя. Конечно, и сейчас есть роли, которые не греют. И порой думаешь: как бы вот это с себя сбросить, вот то… а потом себе приказываешь: «Нет, потерпи!» В этой профессии нельзя предавать. Нужно театру служить, и он тебе воздаст. Кому-то везет, и он сразу имеет все, а кому-то надо и подождать.

Л. Ф. Удивительно, как вы легко говорите о себе как о «пластилине», произносите слово «служить»… Многие актеры обижаются, когда их называют материалом.

А. К. Может быть, дело в том, что режиссеры всегда были внимательны ко мне, прислушивались? Мне в этом смысле везло. Предлагают, например, сыграть красную кошку. Пожалуйста, но во мне этих кошек десять штук. Молодая, старая, толстая, худая… ияплавно натолкну режиссера на тот образ, который выбрала сама. Есть из чего выбирать. И потом, явсегда знаю, что режиссер — это до премьеры (смеется). Апотом все равно сама все выстроишь.

Л. Ф. А работа в кино — это некая «параллельная жизнь»

А. К. Что вы! Все очень тесно связано…
Л. Ф. Распространенное мнение: съемки в сериалах - лишь халтура, способ заработать деньги, а театр — дело серьезное.

А. К. Знаете, мне в кино ОТДЫХАТЬ никогда не удавалось. В каком-то смысле я отдыхаю на «Тайнах следствия», но и то потому, что образ Марии Швецовой уже настолько во мне живет, что и делать почти ничего не надо. Только выучить текст. У нас все отношения выстроены, уменя кабинет прокурорский уже 7 лет, и то… такие тексты учить — ничего себе, отдых! Наоборот, в театре легче! Можно три месяца разбирать роль, готовиться… а в кино нужно быстро соображать, доставать свой «чемоданчик» ииграть. Искренне, живо, органично. Там работа в сто раз тяжелее, потому что надо все исразу. Это здесь можно отдохнуть, плавно перетекать из одного состояния в другое… А съемки — адский труд, и физический в том числе, нечеловеческие условия труда. Никогда никого не знаешь, постоянно новые группы… и все мои роли в кино — труд.

Л. Ф. Их не особенно много.

А. К. Отбор. Я не так заметна, потому что берусь только за серьезный материал. Моя главная работа сейчас — это дочка.

Л. Ф. Популярность помогает вам или мешает? Если не в бытовом плане…

А. К. Если не в бытовом — помогает. Кому-то нужно, чтобы его трясли, били, ругали, и тогда что-то рождается, но это не мой случай. Я — тепличное растение, хочу, чтобы меня любили. Я сейчас выхожу на сцену и уже знаю, какие будут аплодисменты, как тепло меня встретят зрители. А когда меня любят — я расцветаю. И часто это в плюс образу, даже меняются какие-то мизансцены. Со зрительской любовью я обрела свободу.

Апрель 2007 г.

 Отправлено: 25.07.08 06:15. Заголовок: Glu_koza :sm36: ..

Glu_koza

 Отправлено: 05.08.08 18:29. Заголовок: http://smena.ru/news..

 Отправлено: 06.08.08 06:08. Заголовок: nataly :sm36: :sm3..

nataly спасибо!

 Отправлено: 06.08.08 09:24. Заголовок: nataly , спасибо за ..

nataly , спасибо за статью!

 Отправлено: 06.08.08 11:22. Заголовок: Марию Швецову неожид..

Марию Швецову неожиданно понизили в должности: теперь она не заместитель прокурора, а обычный следователь.
==============
вот те раз для сюжета, конечно, хорошо, будет что показать, а вообще неприятно для героини

 Отправлено: 06.08.08 11:28. Заголовок: и мне интересно, что..

и мне интересно, что Швецова на Кубе будет делать?
на отдых поедет?

 Отправлено: 06.08.08 12:26. Заголовок: aupie пишет: на отд..

aupie пишет:

цитата:

на отдых поедет?

после разжалования в следователи, Куба будет смотреться как-то смешно Лично я надеюсь, что это все болтовня. Иначе весь сериал испортят...

 Отправлено: 16.09.08 20:30. Заголовок: http://www.hypernews..

 Отправлено: 17.09.08 05:44. Заголовок: nataly пасип..

nataly пасип

 Отправлено: 18.09.08 17:59. Заголовок: http://www.starslife..

 Отправлено: 19.09.08 06:00. Заголовок: nataly :sm36: :sm3..

nataly

 Отправлено: 19.09.08 09:17. Заголовок: О! Класс! :sm36: О..

О! Класс!
Особенно, фото совместное, такие сидят, разговаривают чего-то

 Отправлено: 21.09.08 15:06. Заголовок: Elisa пишет: Особен..

Elisa пишет:

цитата:

Особенно, фото совместное, такие сидят, разговаривают чего-то

ой да! такие простые, душевно

 Отправлено: 09.10.08 16:05. Заголовок: Купила журнал Grazia..

Купила журнал Grazia с Анной на обложке! Внутри фото и интервью. Скоро появится на сайте в разделе пресса, вместе со сканом журнала Психология

 Отправлено: 10.10.08 09:24. Заголовок: Обложка Grazia htt..

Обложка Grazia